Продолжение истории, в которой ГГ внезапно для себя встречает свою бывшую девушку в роли новой начальницы и, после недолгих прелюдий, тонет в омуте женского доминирования, проваливаясь в бездну подчинения и унижения, приготовленной мстительной экс не только для него самого, но и для его жены.

Опустив голову и стараясь не встречаться ни с кем взглядом, я быстрым шагом прошел по короткому коридору от кабинета нового управляющего до туалета. Слава богу, он был пуст. Я поглядел на себя в зеркало — вид потрепанный, но жить можно. К счастью, на мне была серая рубашка и на ней не были заметны следы от туфель моей бывшей девушки, еще пару минут назад использовавшей меня в качестве коврика для ног. На лице есть несколько красных отметин, и следы грязи, но до синяков и рассечений дело не дошло. Расстегнув ворот рубашки, я быстро оглядел себя: на груди появилось несколько царапин от Олиных острых каблучков. Придется придумать, как их объяснить моей жене Насте. Но в остальном все было более или менее. Я наклонился было к умывальнику, чтобы сполоснуть лицо и рот, но вовремя остановился, вспомнив Олин приказ: «Я хочу, чтобы эта сучка ощутила вкус грязи с моих туфель на губах». В голове пронеслись яркие картинки того, как я ползал по полу перед ногами своей бывшей девушки и лизал ее туфли, умоляя меня простить за то, что ее бросил. Успокоившийся было член в джинсах снова начал подниматься, и я помотал головой, отгоняя эти мысли. Застегнув и заправив рубашку, по возможности, придав себе «товарный» вид, я вышел из туалета и таким же быстрым шагом прошел в свой кабинет. Для того, чтобы попасть к себе, мне пришлось пройти через всю комнату нашего отдела. Большая часть сотрудников работали (в дни кризисного управления работа всегда идет особенно бурно), склонившись к своим мониторам, и не обратили на меня никакого внимания. И только Леночка, прозванная мной за глаза «тупой звездой отдела», естественно, подскочила ко мне, не дав пройти и середины пути.

— Ой, ну что там, Николай Александрович, Вы же у нее были? Говорят, та еще стерва! Что-то Вы неважно выглядите... Нас увольняют? Всех? Руководство отдела меняют? — затараторила она, без тени тактичности. Леночка, молоденькая смазливая блондинка с длинными ногами, аппетитной попкой и повадками завсегдатая гламурных клубов, не очень умела и совершенно не любила работать. Зато она прекрасно умела подмазываться к начальству, располагая к себе кого ласковым словом, кого смазливой внешностью, а кого, наверняка, и чем «по-серьезнее». Не знаю уж, кто там в руководстве куда и как ей покровительствовал, но я был уверен, что лично ей антикризисная реструктуризация никак и ничем не грозила. Ей всегда удавалось держаться на хорошем счету и выходить сухой из любых корпоративных передряг. А зря, ее бы я уволил первой — толку от нее было немного, день она проводила преимущественно в соцсетях, разговорах по телефону с какими-то подругами и друзьями и шатанием по всему офису в поисках того, с кем бы поболтать и пофлиртовать. Я ее недолюбливал, и она это знала. Еще, похоже, она знала, что после моих многократных попыток ее уволить, перевести в другой отдел или хотя бы просто заставить работать, меня вызвали к руководству и порекомендовали не поднимать больше этих вопросов, выделив взамен еще одного специалиста и бюджет на технику. Посчитав это достойной платой за терпение, я старался просто свести все контакты с Леночкой к минимуму, расценивая ее как, своего рода, офисную мебель.

— Все в порядке, пока ничего не известно, продолжайте работать, — громко сказал я, больше для всех остальных, нежели для нее. Я попытался ее обойти, но Леночка застыла в узком проходе на пути к заветной двери в мой закуток между столами сотрудников. Она стояла скрестив руки на груди и внимательно меня разглядывала, на ее личике отражалась тень сложного мыслительного процесса. Наконец, скорчив гримаску некоего понимания, она подмигнула мне, отходя в сторону и повторив:
— Не важно вы выглядите, Николай Александрович.

— Угу, спасибо, Лен, — буркнул я, проходя мимо нее. Стараясь не встречаться с ней глазами, я скользнул взглядом по ее ногам. Лена была одета в достаточно короткое летнее платьице, щедро открывающее взгляду длинные загорелые ножки, увенчанные легкими босоножками на высокой пробковой платформе, открывающими тонкие пальчики с аккуратным темно-вишневым педикюром. «А ее ножки тоже было бы приятно лизать» — мелькнула у меня в голове мысль, потянувшая за собой цепочку картинок: я стою перед Леной на коленях и прошу прощения за то, что плохо к ней относился; я вылизываю пальчики ее ног аккуратно покрытые этим сексуальным темно-вишневым лаком; Лена смеется, запрокинув голову, и раздвигая ноги приказывает мне полизать ей перед глазами всего отдела... Стараясь шагать уверенно, я мотнул головой, отгоняя эти мысли и пытаясь успокоить снова поднимающийся член. Чувствую, вечер и ночь будут тяжелыми. Открывая дверь к себе, я все еще ощущал спиной ее сверлящий взгляд.

Очутившись у себя в кабинете и плотно закрыв за собой дверь, я уселся в кресло и откинулся на спинку и закрыл глаза, пытаясь наконец расслабиться. Пульс и дыхание понемногу успокаивались, но зато сексуальные сцены, проносящиеся перед глазами стали еще более яркими и унизительными. Незаметно для себя начав поглаживать через джинсы свой пенис, я представлял, как стою на коленях голый перед всем женским коллективом компании (ладно, не перед всем, только перед самыми красивыми девушками), а Ольга заставляет меня подползать на четвереньках к каждой из них, целовать туфли и просить прощения за все плохое, что я когда-либо делал. Девушки смеются, пинают меня, топчут, вытирают о меня подошвы и царапают каблуками кожу, а я продолжаю целовать и лизать чьи-то туфли, умоляя простить... Вовремя спохватившись, что я так могу кончить в штаны, а делать мне этого категорически нельзя, я резко встал с кресла. «Черт, да что такое со мной вообще творится?» — думал я. Не могу сказать, чтобы я чурался своих фантазий, но обычно у меня не было столь ярких и столь унизительных сцен перед глазами. Конечно, случалось, что я вспоминал Ольгу, вспоминал какого это было заниматься с ней сексом...

Но не припомню, чтобы когда либо мне так сильно хотелось... обслуживать ее. Да, пожалуй, это самое подходящее слово для определения того, чтобы мне сейчас хотелось для нее делать — обслуживать ее, ублажать, выполнять приказы, целовать и лизать ее ноги, обсасывать пальчики на ногах, ползать перед ней на коленях, валяться ковриком, о который она вытирает туфли. Мне хотелось вернуться к ней в кабинет и снова умолять о том, чтобы она простила меня, чтобы позволила вылизать ее киску, чтобы она позволила мне каждый день приходить к ней и вылизывать ее туфли. Мне хотелось, чтобы она унижала меня и причиняла боль, топтала, била, хлестала по лицу — я бы счел это своего рода искуплением за ту боль, которую ей причинил я. И мысль о том, что мы уже несколько лет как расстались, что дома меня ждет жена, которой я никогда раньше не изменял, что это было бы унижением не только для меня, но и для Насти, только придавала остроты и пикантности мои желаниям.

Походив немного по кабинету, стараясь успокоиться и дожидавшись, пока мой член снова опадет, я сложил ноутбук, забрал сумку и вышел. Сказав на прощание всем, что у меня срочная встреча и со всеми вопросами мне можно звонить на сотовый, я прошел по общей комнате отдела и направился к выходу из здания. По пути мне никто не встречался — было часа четыре, и все усердно работали. Но я все равно бы не смог сосредоточиться, к тому же Ольга дала мне четкие инструкции на этот счет.

Всю дорогу до дома я пытался сообразить, как мне объяснить Насте появившиеся на груди царапины и вообще как себя вести, чтобы она ничего не заподозрила. Но мысли мои то и дело возвращались к произошедшему в Олином кабинете, и мне все сильнее и сильнее хотелось продолжения. Я бы много отдал бы, за возможность прикоснуться губами не только к туфелькам своей бывшей, но хотя бы к нейлону ее чулок, не говоря уже о чем-то большем. Снова и снова я представлял, как я стою перед Ольгой на коленях, как она изящно поднимает ножку и закидывает ее мне за плечо, притягивая мою голову к ее ароматной киске, как я вдыхаю ее запах, прижимаясь к ее трусиками... Несколько раз за поездку я «зависал», остановившись на красном сигнале светофора, и мне сигналили рассерженные водители. Я пытался представить, что может ждать меня завтра — какие еще унижения приготовила для меня моя бывшая? И означал ли ее приказ прийти завтра, что после долгих мучений я, все-таки, буду прощен и сохраню работу?

Настя встретила меня дежурным быстрым поцелуем в щеку и с фразой «Привет, дорогой, ты чего так рано? Я на кухне!» упорхнула вглубь квартиры, оставив меня в прихожей. Переодевшись в домашнее и умыв руки, я пришел в нашу кухню-столовую и уселся за стол, раздумывая на тему «А не рассказать ли мне все как есть?». Потом я спросил себя «Что именно ты предлагаешь рассказать?». Перед глазами снова встали сегодняшние сцены: я стою на коленях перед Ольгой, вылизываю подошвы ее туфель... О, черт! Мне нужно поцеловать жену в губы, как приказала Ольга. Настя порхала у плиты, громыхая сковородками и кастрюлями. Она была одета в домашние шортики и футболку, светлые волосы собраны в пучок на затылке. Сказав еще раз «Привет, дорогая!», я подошел к ней сзади, обнял за талию и, развернув к себе, поцеловал в губы.

В этот момент я, как и требовала Ольга, вспоминал, как всего пару часов назад целовал и лизал туфли своей бывшей девушки и говорил, что мечтаю быть ее ковриком для ног. Меня захлестнула волна удивительной смеси чувства вины, стыда, похоти и ненависти к себе. Мне было стыдно, и в то же время, меня возбуждало практически все в этой ситуации — и то, что я выполняю приказ своей бывшей, и то, что я, фактически, унижаю свою жену и унижаюсь сам, и то, что Ольга меня использует для мести своей бывшей подруге... Я поцеловал Настю еще и еще, прижимая ее к себе и чувствуя, что мой член упирается ей в лобок. Это совершенно не походило на наши дежурные вечерние встречи, и Настя, слегка отстранившись, с удивлением спросила:
— Ого! Что это с тобой сегодня? — и добавила, сморщив носик: — и что ты такое ел? Соль с песком? Фу-фу, иди умывайся и садись за стол!

«Да, соль с песком... с ног твоей бывшей подруги» — — пронеслось у меня в голове. И снова на меня накатило чувство стыда и вины. «Как ты вообще можешь так поступать с ней? После всего, что между вами было?!» — раздался у меня в голове укоризненный голос совести. Я пошел в ванную умываться, раздумывая, что делать дальше. Все это надо было прекращать. Как бы мне не понравилось ползать ковриком у Олиных ног, это не могло продолжаться. Дело тут уже не во мне. Я не мог, не должен был так поступать с Настей — она ни в чем не виновата и ничего плохого мне никогда не делала. Наверное, я никогда не смогу ей рассказать о том, что сегодня сделал, но могу хотя бы сделать так, чтобы этого не повторялось.
Включив кран, я присел на край ванны, закрыл глаза и помассировал лицо ладонями. порно рассказы Перед глазами появилось Олино лицо, ее надменная улыбка, светящиеся от сознания собственной власти, глаза, а в ушах зазвучал ее голос: «Хотел бы быть моей половой тряпкой? Хотел бы вылизывать мои ножки и туфли каждый день?».
— Даааа... — тихонько простонал я. Хотел бы, сколько бы я не убеждал себя в обратном. Не смотря ни на что, я бы хотел, чтобы это продолжалось.

Вечер прошел без происшествий, ночь — тяжело. За ужином Настя без особого интереса спросила как дела на работе. На какой-то момент меня охватила паника, что она обо всем знает, ну или вот-вот догадается, но я отделался общими фразами о кризисе и реструктуризации. После ужина мы немного посмотрели телик, поболтали о чем-то и отправились в кровать спать. Если Настя и заметила, что я иногда о чем-то задумываюсь и «выпадаю из реальности», то, либо решила не подавать виду, либо списала это на сложную ситуацию на работе. В каком-то смысле так и было, потому что я все время возвращался в мыслях к тому, что произошло сегодня и к тому, что должно произойти завтра.

Ночь прошла беспокойно, я практически не спал, то сгорая от чувства вины, презрения и ненависти к самому себе, то от жарких воспоминаний и фантазий. В те короткие периоды, когда мне удавалось заснуть, мне снились то короткие сны, в которых я был рабом Ольги и с радостью выполнял ее приказы, чистя языком ее туфли, целуя ноги, вылизывая ее киску и попку в нашей с Настей супружеской постели, то короткие кошмары, в которых Настя заставала меня стоящим на коленях перед Ольгой и умоляющим вернуться ко мне. После первых я просыпался со стояком и еще долго ворочался, чтобы успокоиться и заснуть, а после вторых — просыпался в новом приступе отвращения к самому себе. К счастью, Настя спала крепко и только один раз, когда я уж очень активно начал тереться членом о кровать, что-то сонно пробормотала.

Утром я встал рано, злой и невыспавшийся. Принял душ, перекусил что-то на скорую руку, и уехал еще до того, как Настя проснулась. Без двадцати девять я уже стоял под дверью Олиного кабинета, с твердым намерением сказать ей, что все кончено, и я ухожу из компании. Черт с ней с ипотекой, как-нибудь перебьёмся.
Где-то без пяти девять к двери Олиного кабинета подошла секретарь с ресепшн, держа подмышкой папку с какими-то документами на подпись. Кажется, ее звали Ира. Поздоровавшись и перекинувшись парой слов, мы продолжили ждать. Без одной минуты девять, к кабинету подошла Ольга Владимировна. По-моему, даже Ира зависла на секунду, любуясь моей бывшей. Ольга скользила по коридору, уверенно цокая высокими каблуками роскошных туфель с открытым носком. Сегодня на ней был надет темно-серый костюм с узкой юбкой до колен и длинным пиджаком с широкими лацканами и фиолетовая блузка, на ногах были темно-коричневые чулки. Идеальный мэйкап и сложная высокая прическа дополняли ее красивое лицо, озаренное осознанием собственного превосходства и власти, до красоты совершенства. Все те несколько секунд, что потребовались Ольге, чтобы преодолеть расстояние до двери ее кабинета, в моей голове звенело только две мысли: «как же она красива!» и «неужели я ее больше никогда не увижу?».

— Доброе утро! Все ко мне? — с улыбкой, как мне показалось, многозначительной, спросила Ольга.
— Доброе утро, мне только подписать... — затараторила Ира: — А вот Николай Александрович Вас давно ждет...
Оля приложила свой пропуск к считывателю и замерла в ожидании. Я открыл ей дверь и приглашающе махнул рукой. Не удостоив меня даже кивком, Ольга вошла в кабинет, следом Ира, потом зашел я, закрывая за собой дверь.
— А Николай Александрович ко мне по какому вопросу? — с усмешкой спросила Оля, раскладывая на столе ноутбук и какие-то бумажки.
— Ммммм... доброе утро... я... вы... меня... Вы вчера просили зайти с утра. — промямлил я.
— А, да, точно! Должок за вами остался... — в притворном озарении воскликнула Ольга. Конечно, она прекрасно помнила вчерашний день, и свой приказ ждать ее у двери в кабинет: — разговор у нас будет долгий... Будьте джентльменом, принесите мне кофе, пока я подпишу документы.

Я замешкался на секунду. Вообще-то, я пришел сказать ей, что все кончено и я ухожу, а не быть ее мальчиком на побегушках.
— Знаете, Ольга Владимировна... — начал я, пытаясь сформулировать как можно более вежливый, но решительный отказ.
— Двойной капучино без сахара. Спасибо! — Ольга смотрела мне прямо в глаза, улыбаясь своей самой очаровательной улыбкой. В общем-то, ее просьба была достаточно невинной, если, конечно, забыть о том, что вчера она вытирала подошвы своих туфель о мой язык. Несколько мгновений мы мерились взглядом, потом я кивнул, отводя глаза. Ладно, она получит свой кофе, а потом я скажу ей, что я ухожу и отправлюсь в отдел кадров подписывать заявление.

Пока я спускался вниз в кафетерий, стоял в очереди среди жаждущих свой утренний ванильный латте офисных обывателей и поднимался обратно к Ольге на 11-й этаж, у меня было достаточно времени подумать. Головой, а не пенисом. Как бы Оля не влекла меня в сексуальном плане, какого бы удовольствия не испытывал, пресмыкаясь у ее ног, я не мог допустить, чтобы это продолжалось. Я не могу и не должен идти на поводу у своих желаний и соблазнов — у меня есть жена, которую я должен любить и беречь, семья, которую я должен защищать. Конечно, лучше бы было, если бы я это сделал вчера, но и сегодня еще все можно исправить. С такими мыслями я постучался к Ольге и вошел в ее кабинет после короткого «да!».
— Вот Ваш кофе...
Она сидела в кресле, далеко выдвинувшись из-за стола, так что мне отрывался прекрасный вид на всю ее фигуру. Ее пиджак висел на спинке кресла, а блузка была расстегнута так, что в декольте виднелся самый краешек кружевного красного лифчика. Ольга сидела вольготно откинувшись в кресле, скрестив свои роскошные, бесконечно длинные ножки и игриво покачивала полуснятой туфелькой. Ее правая рука с ярко красным маникюром покоилась на подлокотнике, пальчиками левой она теребила свои обалденные рыжие локоны. Она смотрела мне прямо в глаза, улыбалась и молчала.

Под взглядом ее ярко-серых глаз, вся моя решительность и уверенность начала улетучиваться. Я попытался отвести взгляд, и это была не очень удачная мысль, потому что теперь вместо ее глаз, я смотрел на ее ноги. Ольга продолжала ритмично покачивать ножкой и мой взгляд скользнул по ее упругим бедрам вниз, к коленям, вдоль прекрасно очерченных икр, вдоль едва виднеющейся под тканью чулок длинной татуировки (о, как бы я хотел разглядеть ее без чулок), и замер на ее удивительно сексуально изогнутом подъеме стопы и болтающейся на кончиках пальцев туфельке. Против воли я снова почувствовал, что возбуждаюсь и кровь отливает от той головы, что способна ясно мыслить к той, что мечтает только о том, чтобы упасть на колени и покрывать поцелуями туфли и ноги моей бывшей девушки. Я ненавидел себя за это, но ничего не мог с собой поделать.

Стаканчик с кофе было некуда деть, единственной возможностью избавиться от него было поставить к Ольге на стол. Но чем ближе я подходил, тем сильнее я ощущал аромат ее духов, тем сильнее возбуждала меня ее поза, улыбка, глаза, ноги и тем сильнее я терял уверенность в том, что собирался сделать. Может она позволит мне на прощанье снова вылизать ее туфли? Может быть, если я буду достаточно старателен, она позволит прикоснуться к ее телу, вдохнуть аромат ее трусиков, может быть она даже хорошенько оттрахает мое лицо своей киской?
Глядя на меня снизу вверх и продолжая улыбаться, Ольга спросила сладким голоском:
— Ты что-то хочешь?
С трудом оторвав взгляд от ее ножек и постаравшись сфокусироваться на ее глазах, я начал неуверенно:
— Да, я хотел... хочу сказать... что я...
— Ты хочешь сказать, что ты... — медленно растягивая слова повторила за мной Ольга. Она подняла ножку и уперлась туфелькой мне в пах, слегка поглаживая носком и надавливая на вставший член. Я застонал. «Боже, дай мне силы!» — пронеслось у меня в голове.
— Я хочу... хочу...

«Думай о Насте, думай о своей жене, думай о семье, давай, соберись!»
— Я хочу...
Ольга глубоко откинулась в кресле, подняв вторую ножку и уперев мне в грудь. Она принялась играть своим каблучком с моим соском, а руками задрала юбку повыше, так что я смог увидеть ее красные, в тон лаку на ногтях, трусики.
— Ты хочешь... — снова игриво повторила Ольга, делая ударение на слове «хочешь».
— Тебя... — простонал я.
— Громче! — засмеялась Ольга, толкнув меня каблуком в грудь.
— Я хочу... тебя. — гораздо увереннее повторил я.
— Но ты пришел, чтобы... ? — Оля медленно провела каблуками по моей груди сверху вниз, скользнула к паху, погладила стоящий колом член носком туфельки и выпрямившись села, закинув ногу на ногу.

«Настя, прости меня» подумал я. Ничего не могу с собой поделать: единственное, чего я сейчас хочу — это доставлять удовольствие своей бывшей, стоять перед ней на коленях и продолжать вчерашние унижения.
— Я пришел, чтобы продолжить умолять простить меня. — сказал я, покраснев до корней волос.
— Так чего же ты ждешь? — улыбнулась Ольга, ставя обе ножки на пол: — мои туфли грязные.
Я опустился на колени, склонился к ее ногам и начал сначала целовать, а потом лизать ее туфли. Если вчера я поначалу испытывал легкое отвращение и брезгливость, то сегодня — только возбуждение и удовольствие, от того что это продолжается. Ольга снова поставила свою ножку мне на затылок, заставляя плотнее прижиматься губами и языком к прохладной коже ее туфли.
— Как старательно! — насмешливо промурлыкала Оля: — явно входишь во вкус.
Мой рот был занят и я только промычал в ответ что-то утвердительное.

Спустя какое-то время, когда ее обувь стала достаточно чистой, Ольга приподняла носком туфли мой подбородок и вопросительно посмотрела на меня.
— Пожалуйста, простите меня! Позвольте мне быть Вашим ковриком для ног — искренне, громко и четко произнес я.
Какое-то время она внимательно разглядывала мои глаза, а я не отводил взгляд. Наконец, она спросила:
— За что ты просишь прощения, Шестаков?
— За... за то, что мы... мы расстались.
— Ты хотел сказать, за то, что ты решил, что мы расстаемся, даже не обсудив это со мной? — зло спросила Ольга, толкнув меня носком туфли в лицо.
— Да, за это тоже... — с искренней грустью ответил я.
— Так. За что еще?
— За... за... — я не мог выдавить из себя эти слова, ме было стыдно. Оля помогла мне, снова толкнув носком туфли в лицо:
— Говори!
— Прости меня, что не общался с тобой, что расстался, и что... и что женился на Насте... и ничего не сказал. Прости, пожалуйста! — выпалил я.
— Встань на колени, руки за голову. — холодно приказала Ольга.

Я подчинился. Поза была очень открытой и унизительной, но мне именно этого и хотелось — хотелось полностью чувствовать себя в Олиной власти, принадлежать ей и выполнять ее желания и делать все, чтобы она простила меня. Не знаю, чего я от этого ждал, но я ненавидел себя в этот момент за все плохое, что причинил и Ольге и Насте. Мне нужен был катарсис.

Ольга медленно встала с кресла. Какое-то время она сверлила меня гневным взглядом, а потом... потом она с размаху ударила меня ногой в пах, попав носком туфли прямо по яичкам. Тело прожгло болью, дыхание перехватило и в глазах потемнело. Я завалился вперед, корчась и глотая воздух. Боль была какая-то всеобъемлющая, казалось, что она ощущается нервными окончаниями всего тела, даже где-то глубоко внутри все болело. Не дожидаясь, пока я приду в себя, Оля нанесла еще несколько размашистых ударов подряд, попав на этот раз в живот и по ребрам. Но они уже не были столь болезненными. На фоне все еще растекающейся по телу боли от удара в пах — почти незаметными. Тогда Ольга замерла на миг, прицеливаясь и нанесла еще один сокрушительный удар, угодив носком туфли точно в солнечное сплетение. На этот раз я почувствовал себя так, будто внутрь вбили кол — тело само собой сжалось в калачик, и я не мог ни вздохнуть, ни распрямиться. Но, при этом, я чувствовал, как рассеивается мое чувство вины перед Ольгой, будто это было искупление.
— Это. Тебе. За то. Что ты. Меня бросил. Сука! — прошипела Оля, разделяя каждое слово новым ударом по ребрам. Удивительно, но несмотря на боль, я чувствовал огромное облегчение от ее выплеска эмоций. Лучше уж боль, чем глубоко зарытое от самого себя, но до конца никогда не покидающее чувство вины.

Ольга ударила меня еще несколько раз и остановилась, тяжело дыша. Даже не успев задуматься над своими действиями, я подполз к ней ближе и принялся целовать ее туфли, исступленно повторяя:
— Прости меня, пожалуйста, прости!
Оля стояла не шевелясь. Я слышал, как ее дыхание успокаивалось и, подняв глаза, увидел,

что ее лицо расслабляется и гнев уступает место удовлетворению.
— Даже не надейся, что я тебя уже простила, тварь. Это только начало. — сквозь зубы проговорила она. Однако, по ее голосу я слышал, что основная буря миновала и моя бывшая уже «отходит».
— Спасибо! — прошептал я, покрывая поцелуями ее туфли.
Ольга оттолкнула меня ногой, поправила одежду и села в кресло. Какое-то время, она просто разглядывала меня, а я просто любовался ей, продолжая лежать на полу. Наконец, она скомандовала:
— Раздевайся.

Я покосился на дверь. По идее, сюда никто не может войти, пока хозяйка кабинета сама не откроет замок, нажав на кнопку на столе. И, все-таки... И, все-таки, я уже не мог и не хотел останавливаться. Я встал и под пристальным взглядом серых глаз начал медленно раздеваться. Я поддерживал форму, регулярно занимался в зале, и сейчас испытывал легкую гордость за свое тело.
— Мммм, а ты все еще неплох! — одобрительно хмыкнула Ольга. От злости в ее голосе почти не осталось следа: — Твоя сучка держит тебя в форме?
Она указала пальчиком на пол перед собой. Я снова встал на колени и поднял руки за голову. Боль от побоев практически полностью утихла и следов почти не осталось — в конце-концов, Оля достаточно хрупкая девушка. Не так-то просто нанести серьезные повреждения, когда ты весишь всего килограмм пятьдесят с небольшим.
— Это я себя держу в форме... — я запнулся, не зная, как к ней обращаться. Оля — слишком фамильярно, учитывая мое положение, а Ольга Владимировна — длинно, да и звучит как-то странно, учитывая все что между нами когда-то было.
— «Госпожа» — слишком затаскано, — Ольга угадала мои мысли: — «Моя Богиня» — немного пафосно, но подойдет. Называй меня пока так.

— Да, Моя Богиня.
Глядя на меня, Ольга улыбалась улыбкой кошки, загнавшей мышку в ловушку. Она приподняла и погладила носком туфельки мой член, сказав с усмешкой:
— А я смотрю, тебе это все нравится!
Глупо было бы это отрицать. Не нравилось бы — я бы сейчас сидел дома и листал «хедхантер». Оля медленно встала, постояла какое-то время практически вплотную ко мне, улыбаясь и глядя в глаза. Я не отводил взгляд, но знал, что сейчас она читает в моих зрачках все — мое вожделение, стыд, сожаление, желание преклоняться перед ней, быть в ее власти и выполнять ее приказы. Затем, цокая каблучками и грациозно покачивая бедрами, она медленно обошла вокруг меня, разглядывая как хищник разглядывает уже пойманную добычу, перед тем, как съесть.
— Итак, значит, ты хочешь быть моим ковриком для ног? — спросила Ольга с ехидцей.
— Да... Моя Богиня. Я хочу быть Вашим ковриком для ног.
— Моей половой тряпкой?
— Да, Моя Богиня!

— Хочешь, чтобы я вытирала о тебя ноги? Хочешь вылизывать мои туфли?
— Да, хочу вылизывать Ваши туфли каждый день.
— Ну ты и шлюшка, Шестаков. Грязная половая тряпка. — усмехнулась Оля. Затем она оперлась рукой о мою голову и, приподняв ножку стала поглаживать носком туфли мой член.
— Однако, еще час назад ты хотел мне сказать, что увольняешься? Что ты не хочешь больше чистить языком мою обувь, не мечтаешь о том чтобы целовать мои ножки и не надеешься, что однажды я позволю тебе вылизать и что-то повыше ног?
Я опустил глаза. «Ну вот, сначала мне было стыдно за то, что я это делал, теперь мне стыдно за то, что я хотел перестать это делать» — пронеслось в голове.
— Да, моя Богиня.
Ольга рывком за волосы запрокинула мою голову и встала вплотную ко мне, наклонившись над моим лицом.
— И почему же? — грозно спросила она, гневно сверкнув глазами.

— Я... мне... мне было стыдно... — я отвел взгляд, и Оля залепила мне звонкую пощечину.
— В глаза смотри, дрянь! Тебе было стыдно за то, что я использовала тебя как половую тряпку?
— Да... За то, что я позволял это и... и за то, что мне это нравилось.
Оля отвесила мне еще одну пощечину. Она не жалела сил и кожа на щеке горела огнем, а в ухе звенело. Наверняка, на лице осталось красное пятно, если не след пятерни.
— А ты считаешь, что ты этого не заслуживаешь? — спросила она, продолжая сверлить меня внимательными серыми глазами.
Прислушавшись к себе, я ответил честно:
— Заслуживаю, моя Богиня. И я рад, что Вы это делаете... но ненавижу себя за то, что мне это нравится, и...
Возбуждение немного спало, однако, мне хотелось выговориться, и выплеснуть те мысли, которые я старался скрыть даже от самого себя:
— И за то, что мы расстались... и... я... я... — я замялся, не зная, как продолжить.
Ольга снова ударила меня по щеке:
— Говори!

— Мне жаль, что я женился... не на тебе, — выплюнул я.
Какое-то время Оля молча разглядывала меня, продолжая держать меня за волосы. Поза была очень неудобной, я вынужден был все время ловить равновесие и поясница начала болеть. Наконец, ухмыльнувшись, она толкнула меня так, что я опрокинулся на спину. Пока я раздумывал, вставать мне или нет, Ольга подошла ко мне и уперев руки в бедра, поставила ножку на грудь, прижав к полу.
— За это ты еще расплатишься сполна, — недобро улыбаясь произнесла она и добавила: — и ты, и твоя сучка.
Затем, переместив ногу и наступив мне на член и яички, Оля сладким голосом спросила:
— К слову о твоей сучке... Ты исполнил мой приказ вчера?
Почувствовав новый укол стыда, я снова отвел взгляд:
— Да, Моя Богиня.
Оля надавила туфелькой на мои гениталии:
— В глаза смотри. Повтори!
— Да, Моя Богиня, я исполнил Ваш приказ вчера.

Ольга уменьшила давление и начала почти ласково поглаживать ножкой мой член:
— Послушная тряпочка. Поподробнее!
Вспоминая вчерашний день и вчерашний вечер, я снова начал возбуждаться. Я смотрел в глаза своей бывшей, растворяясь в ее серых зрачках и собственных желаниях. Стыд и ненависть к себе сменились возбуждением: то, что я предал и унизил свою жену по приказу бывшей девушки уже казалось не столь отвратительным. Я вчера умолял Ольгу быть ее ковриком для ног, я вылизывал ее туфли, она Моя Богиня. В тот момент я не мог придумать ни одной вразумительной причины, по которой мы расстались. Я просто не мог понять, что сподвигло меня отказаться от такой Женщины.
— Я поцеловал... эту... сучку, как Вы приказали.
— Она почувствовала вкус грязи с моих туфель? — Ольга опустила одну руку себе между ног, приподняла юбку и погладила свои трусики. Я, как завороженный, уставился на тонкие кружева ее белья, за которыми угадывались очертания губок ее сладкой киски.
— Да, Моя Богиня.

— Что она сказала?
— Она решила, что я ел что-то соленое.
Ольга запрокинула голову и захохотала. Отсмеявшись, и все также возвышаясь надо мной в позе победительницы, она погладила ногой мою щеку:
— О чем ты думал в этот момент?
— О том, как я лижу Ваши ноги.
— И у тебя стоял?
— Да, Моя Богиня, — признался я, взглянув ей в глаза. У меня и сейчас снова стоял.
— И ты хочешь быть моим ковриком для ног? — Ольга скинула одну туфельку и поставила ногу мне на лицо. Я вдохнул полной грудью дурманящий аромат ее кожи, духов, легкий запах пота, чулок, туфель. У меня закружилась голова, и какое-то время я не мог произнести ни слова, но мой стоящий член говорил за нас обоих.
— Да, очень! — произнес, наконец я.
— А тебе было стыдно? — Ольга начала тереть ножкой мое лицо.

— Было.
— Ты ведь женат?
— Да...
— Но мечтаешь каждый день вылизывать мои ножки?
— Да, Богиня...
— А как же твоя тупая фригидная женушка?
— Мне нравилось, что я унижаю ее по Вашему приказу.
— Кого ее? — спросила Ольга, шлепнув ножкой по моему лицу.
— Эту сучку... мою жену, — произнес я, теряя остатки стыда.
Ольга продолжала поглаживать себя через трусики. Она проводила ногой по моему лицу, а я высовывал язык, задыхаясь от удовольствия лизать ее ножку, а не туфли. Прикосновение ее чулок к моей коже было головокружительно приятным и возбуждающим.
— Ты вчера лизал мои туфли, а потом целовал свою жену... Что тебе больше понравилось?
— Лизать Ваши туфли, Моя Богиня, — честно признался я, теряя остатки самоуважения.
— Полностью! — потребовала Ольга с усмешкой. Ее самодовольная улыбка, подтвержденная уверенность в собственном превосходстве, делали ее ослепительно красивой.

— Мне больше понравилось лизать Ваши туфли, чем целовать свою жену.
Пальцами ноги Оля раскрыла мой рот и запихнула стопу внутрь. Я старался держать рот широко открытым и облизывал кончики ее пальцев, чувствуя легкий привкус пота и кожи. Она наклонилась вперед, и на ее лице сияла довольная улыбка:
— Мне потребовалось всего пятнадцать минут, чтобы превратить тебя из верного мужа в мою личную половую тряпку, не так ли?
Я кивнул, продолжая облизывать и обсасывать пальчики ее ног через чулки.
— И теперь ты будешь делать все, что я прикажу?
Я снова кивнул, но Ольга хотела услышать это от меня. Она вынула свою ножку из моего рта и наступила мне на горло, постепенно усиливая давления.
— Я буду делать все, что Вы прикажете! — прохрипел я.
— О, я не сомневаюсь! — рассмеялась Оля. — Хотя далеко не все из этого тебе будет нравится также, как лизать мои ноги. Открой рот!
Я выполнил приказ. Оля убрала ногу с моего горла, наклонилась пониже ко мне, придерживая рукой волосы и плюнула мне в открытый рот.
— Глотай!

Я послушно сглотнул ее слюну и едва не кончил в этот момент. Оля плюнула еще раз, на этот раз мне на лицо и стала растирать ногой плевок:
— Ты теперь моя половая тряпка, мой коврик для ног, моя послушная сучка, с которой я буду делать все, что захочу. Не так ли?
— Да, моя Богиня, я Ваша половая тряпка, Ваша послушная сучка, коврик для ног и Вы будете использовать меня как захотите!
— Ну ты и шлюшка, Шестаков! — снова со смехом повторила Оля: — такое ощущение, что ты всю жизнь ждал, пока я щелкну пальцами, чтобы упасть передо мной на колени и вылизывать мои подошвы. Ты прямо создан для этого!.
Она шлепнула ногой меня по лицу напоследок и отошла в сторону, поправляя юбку и надевая туфли. Я лежал на полу со стоящим, готовым взорваться от накопившегося возбуждения, членом, действительно чувствуя себя шлюхой, получающей удовольствие от того, что ей плюют в лицо и вытирают о нее ноги.

— Зайдешь ко мне в семь. Расскажешь как ты полезен для этой компании.
С этими словами она села в кресло и подкатилась к своему столу...
— А сейчас одевайся и выметайся. Подготовь подробный отчет обо всех задачах, которые были у твоего отдела за предыдущие два квартала — что делали, зачем, как и какие были результаты, KPI и так далее. Понятно?
— Да, моя Богиня, сделаю.
Ольга добавила:
— И если хочешь снова оказаться у моих ног, это должен быть хороший отчет.

14025   4 33712    3  +7.31 [16]