Дисклаймер: Всем участникам повествования на момент описываемых событий больше 18 лет.

В недалёком будущем классовое расслоение общества достигло невиданного размаха. Множество людей оказало за чертой бедности, не в состоянии обеспечить и прокормить себя. Череда технических и цифровых революций снизила потребность общества в физической рабочей силе, а получить образование и высококвалифицированную работу могли позволить себе только обеспеченные люди. Деньги и власть сосредоточились в руках правящей элиты. Кредитная система, в которую было втянуто большинство людей, эволюционировала в легализованное рабство, не давая возможности выбраться заёмщикам из долговой ямы. Кредиты переходили по наследству от родителей к детям, а кредитным организациям разрешили продавать долги вместе с семьями должников на специальных аукционах. Продавать и покупать рабов стало возможным оптом и в розницу, по одиночке и семьями, или просто сдавать в аренду. Кредитный индекс — являлся самый важным показателем для каждого человека, он учитывался во всех сферах жизни и напрямую влиял на положение в обществе.

В школе

Меня зовут Андрей, и проблемы рабов меня не сильно заботят. Мой отец уважаемый человек, работает в корпорации Займберри. Мы живём в собственном доме и вряд ли когда-нибудь будем нуждаться в деньгах.

Я еще учусь в школе, 12й класс. В следующем году начнутся экзамены, а пока можно расслабиться, тем более, что наша учительница позволяет нам не только свободное посещение занятий, но и разные вольности. Ни что не делает женщину такой покладистой и услужливой, как подпорченная кредитная история. Год назад я кое-что накопал на неё в планшете отца. Судя по файлам у неё было больше 15 действующих кредитов и её уже несколько раз вызывали коллекторы. Жаль у меня не было доступа к медиабиблиотеке допросов - методы этих ребят весьма специфичные. Но и той информации, что мне удалось раздобыть было достаточно, что бы понять, что Юлия Сергеевна попала в непростую ситуацию и любая просрочка или нарушение приведут её прямиком на биржу. А дальше ошейник, торги и новый хозяин. Не только для неё, но и её дочери. Женщина она молодая, а вдвоём с дочуркой за них дадут хорошую цену. Дочка, кстати, наша ровесница, и учится в параллельном классе. Это подвешенное состояние делало нашу учительницу крайне уязвимой. Этим мы с друзьями и воспользовались.

Надо отметить, что выглядела наша преподавательница просто великолепно. И в своих сексуальных фантазиях я не раз представлял её голой на коленях перед собой. Судя по всему в молодости она сделала косметическую гено-модификацию, остановив старение своего тела. Разумеется существовал возрастной ценз, не позволяющий учителям и госслужащим выглядь слишком молодо. На вскидку её можно было дать лет 25 не больше. И мы никак не могли воспринимать её как взрослую женщину. Она была предметом нашего обожания. У нее были роскошные тёмные волосы, спускавшиеся ниже плеч, стройная фигура, высокая грудь, подчёркнутая обычно глубоким вырезом декольте.

Оставшись после уроков под предлогом получить дополнительную консультацию по реферату на тему социального устройства современного свободного общества, мы с парнями обступили её за учительским столом.

Нас было четверо, мы дружили с начальной школы, и разумеется, я всё им рассказал. Сначала они скептически отнеслись к моей идеи, но потом согласились. Юлия Сергеевна пыталась пояснить нам тонкости расчёта кредитного индекса, когда перед ней на столе оказалась её собственная кредитная история. По её лицу пробежала дрожь ужаса.

— Откуда вы это взяли? Это конфиденциальная информация! — она смотрела по сторонам со смесью страха и возмущения, пытаясь закрыть листок от любопытных глаз моих одноклассников.

— Не старайтесь, все уже видели ваш кредитный индекс — я положил руку на её плечо, от чего она вздрогнула.

Юлия Сергеевна молча сжимала прямоугольный лист многоразовой бумаги в своих руках, поджав губы. Стараясь сохранить спокойствие и контроль, она приподняла подбородок и спросила:

— Что дальше?

— А дальше, вы постараетесь убедить нас сохранить эту информацию в тайне — последние слова я проговорил ей нежно в самое ушко, едва коснувшись его губами. При этом её волосы приятно щекотали мою щёку, а рука медленно полезла по её спине вниз. — Родительский комитет будет возмущён, узнав, что девушка с такой неблагонадёжной кредитной историей работает в нашей гимназии.

Я остановил руку, ожидая её реакции, слегка оттопырив пальцем резинку на поясе её брюк.

— Я не совсем понимаю, что я могу для вас сделать — очевидно всё понимая, попыталась выкрутиться учительница, и заведя левую руку за спину попыталась убрать мои пальцы из опасной зоны. Её блуза при этом слегка распахнулась открыв вид на два аппетитных полушария.

— Юлия Сергеевна — как можно более нежно и ласково проговорил я — Если вы не измените своё отношение ко мне и моим друзьям.. — я смелее просунул руку ей за пояс, стараясь проникнуть глубже в ложбинку между ягодицами —.. то завтра вы окажитесь на улице, а следом и на торгах.

— Хорошо, я поняла, я всё сделаю... Только пожалуйста не говорите никому.. — с трудом выговаривая слова, она положила листок и безвольно опустила руки вниз, давая понять, что не станет артачится.

Я, по хозяйски, сунул руку в разрез блузы и сдвинув кружево лифчика всей рукой обхватил грудь. Она приятно лежала в ладони и упруго сжималась под давлением пальцев. Не встречая сопротивления, я ощупал вторую грудь, покрутил набухшие сосочки и начал расстёгивать её блузку. Мои друзья, еще не веря своим глазам, не отрываясь следили за моими руками.

— Ребята, давайте не здесь.. Если кто-нибудь зайдёт? — вдруг опомнившись, она прижала руки к груди и с опаской посмотрела на прикрытую входную дверь.

— Жека почекай — я указал ему на дверь и поймал разочарованный взгляд.

— Юлия Сергеевна, мы не можем вас сейчас просто так отпустить — а посмотрел в её большие жалостливые глаза смотрящие на меня снизу вверх и нежно заправил прядь волос ей за ухо.

Конечно, у нас уже у всех был сексуальный опыт, но в основном это были рабыни из числа домашней прислуги. А вот раздеть догола учительницу после уроков, разложить её на столе, сфотографировать со всех ракурсов, ознакомиться с её женскими органами, пощупать груди, соски, клитор, попу это совсем другое дело.

Принуждение к сексу рабынь считалось обычным делом, если её хозяин был не против, но вытворять то, что мы делали с Юлей, со свободной женщиной было непривычно. Особенно в публичном месте, где нас могли застукать. Юля не сильно брыкалась, только всё время поглядывала на дверь, у которой дежурил Жека.

Сняв напряжение, и немного успокоившись, мы разрешили ей одеться, решив что для первого раза достаточно. Жека, чувствуя, что упускает свой шанс, покинул пост и пока Юля торопливо натягивала штаны подошёл к ней и принялся жадно хватать её за грудь и другие выступающие части тела. Наскоро одевшись, Юля убежала в учительскую, а мы остались обсудить план дальнейших действий.

Мы не собирались останавливаться, просто нужно было подыскать подходящее место, что бы вдоволь поиграться с нашей новой забавой. Выбор пал на квартиру самой учительницы. Действительно, что могло быть лучше и удобнее, чем дрессировать её в уютной домашней обстановке. Юля оказалась резко против, когда мы вечером в четвером завалились в её крохотную прихожую, она была очень напугана и растеряна. Главным образом из-за своей дочери Дины, с которой они жили вдвоём в небольшой квартире.

Квартира представляла собой совмещенную кухню-столовую-гостинную и отдельную спальню. Мы вошли без приглашения, заставив хозяйку невольно попятится назад. Макс сразу плюхнулся на диван, Корж бесцеремонно подошёл к Юле, обнял её одной рукой за попу и страстно в засос поцеловал в губы, отчего её лицо неприязненно скривилось. Потом прошёл на кухню и плюхнул пакет с алкоголем на стол и устроился на стуле. Юля осталась стоять в центре комнаты, скрестив руки и потупившись смотрела в пол. Дина опасливо выглянула из комнаты, не понимая что происходит. Мы с Жекой уставились на неё, потирая руки. Всё-таки это оказалась отличная идея. Две шлюшки лучше чем одна.

Благодаря современным технологиям, продлившим молодость Юли, девушки выглядели как две сестры. Юля — старшая, а Дина — младшая. Дина была чуть ниже матери, её фигура ещё не оформилась, сохранив подростковые черты. Из под лёгкого домашнего платьишка торчали стройные голые ножки. Когда я схватив Юлю за волосы, засунул язык ей в рот и одновременно задрав подол ухватился за её задницу, Дина не выдержала и выбежала из своего укрытия. Она хотела помешать мне, но тут же была скручена Жекой. Она тяжело дыша стояла передо мной выпятив грудь, а мой приятель крепко держал её сзади за руки.

— Тоже хочешь ласки? — Я переключился на одноклассницу — Давай, покажи нам свои прелести.

— Мальчики, пустите её... — испуганно заговорила Юля — Я всё для вас сделаю.. Пожалуйста не трогайте её.

— Не бойся, мы только посмотрим, что у нас тут.

Не обращая внимания на уговоры, я запустил руки под подол сарафанчика и лёгкая ткань свободно задралась вверх, оголяя всё тело девочки. Внизу на ней были трусики с мультяшными картинками, а небольшие девичьи груди остались ничем не прикрыты. Все с восторгом одобрительно заохали. Девушка попыталась вывернуться, но Жека крепко держал её, мало того он уже одной рукой принялся лапать её открывшуюся грудь.

— Юль, иди сюда — позвал тем временем Корж — Давай, быстрее говорю!

Юля, преодолевая себя, была вынуждена оставить попытки защитить дочь и подошла к мальчику.

Мы с Жекой в две пары рук принялись раздевать Дину. Стащили сарафан через голову и стянули трусики, оставив её в чём мать родила, а затем потащили на диван к Максу. Нам хотелось вдоволь поиздеваться над голенькой сверстницей. Щупать ее было ещё приятнее чем Юлю, тем более, что она пошла красотой в мать. Только грудь была поменьше, а писька была совсем нетронутая, узкая и гладкая. Особенно сильно она дергалась, когда ей широко развели ноги и пытались засовывать пальцы в задний проход. Она сучила ногами, но мы крепко держали ее за лодыжки, а руки были распластаны в стороны. Дина ничего не могла поделать с тем, что мы трогали ее в самых сокровенных местах и снимали всё на телефон. Она сопела и отворачивалась, стараясь не смотреть в камеру.

Корж, тем временем, разбирался с Юлей. Он поставил её перед собой на колени, и надел на неё ошейник. Не стандартный ошейник для рабов, который можно получить в МФЦ, а обычный собачий. Он методично объяснял ей, что она должна беспрекословно выполнять команды, как настоящая рабыня. Это было самым унизительным для лобового свободного человека.

Пока мы забавлялись с Диной, Юля накрыла на стол. Тарелки, стаканы, нехитрые закуски и алкоголь, который мы прихватили с собой.

— Осталось немного принарядиться, не прилично в таком виде принимать гостей.

— У тебя есть, что-нибудь сексуальное? Где у вас гардероб?

— Пойду помогу им — вызвался Корж.

Хватая и щипая девушек за задницы он увёл их в другую комнату. Мы с пацанами сели за стол и стукнулись стаканами. Минут через десять к нам вышла Юля, в купальнике Дины. Купальник был раздельный и не подходил по размеру. Юля смогла одеть его только благодаря тому, что плавки и лифчик были на завязках. Маленькие лоскутки салатового цвета нелепо смотрелись на учительнице и почти не скрывали её наготы. Она стыдливо прикрывалась руками. Мы окружили ей, что бы получше рассмотреть издевательский наряд. Из-за закрытой двери послышалась возня и сопение, похоже Корж решил не терять времени оставшись наедине с голой одноклассницей.

— Ребята, вы обещали её не трогать — Юля взволнованно обернулась на дверь и умоляюще обвела нас взглядом.

— Что-то не припомню такого! — усомнился я — Но это не важно! Вставай на колени. Ты сейчас должна думать только о том, как сделать нам приятно.

Парни помогли ей опуститься и перед её носом оказалось три члена в боевой готовности. Юле пришлось работать взяться за них одновременно руками и губами, чтобы никому не было обидно. Поочерёдно обслуживая каждого ртом, она дрочила остальным. Сосать она умела и старалась заглатывать члены максимально глубоко, тем более что отсасываемый свободно брал её за голову и не стесняясь трахал в рот, не заботясь об её ощущениях.

Для Юли это был трудный вечер. Сломленная морально, под конец она была измотана физически. Оказавшись во власти четырех озабоченных подростков она вынесла столько секса и унижения, не знала как пережить этот позор. Дорвавшись до тела 25-летней женщины мы безостановочно насиловали её во всевозможных позах, поочерёдно сменяя друг друга. Она удивлялась откуда у нас только силы берутся. Ей казалось, что этот вечер не закончится никогда. Самое ужасное, что дочку она так и не смогла уберечь. Мы выяснили, что она уже не была девственницей и каждый не по разу отметился в ее дырочках. Поначалу мы еще стеснялись насиловать Дину на глазах у её матери и по очереди уходили с ней в комнату, пока Юля лежала на разложенном диване с разведёнными в стороны ногами под одним из своих учеников.

Дина была скромная и стеснительная девушка и то, что она уже не была девственницей, не было её заслугой или следствием распущенного поведения. Попав в руки Коржа, она впервые попробовала мужской член на вкус. Он усадил её на край кровати пощупал голые титечки, потрепал по голове, расстегнул штаны и достал напрягшийся член. Резкий запах и выделившаяся от возбуждения смазка вызвали у нее неприязненное отвращение.

— Ну что смотришь? Соси давай! — он взял её за голову.

Её ничего не оставалось делать, как приоткрыть рот и впустить внутрь сперва головку, а затем, давясь и задыхаясь, дать однокласснику возможность ввести член примерно до середины. Легкими движениями пальцев рук он заставил её двигать головой. Губы скользили по влажному от слюней стволу, а руки на затылке всё больше препятствовали движению головы назад. Мальчик старался как можно глубже протолкнуть свой аппарат ей в горло, и давил до тех пор пока она не начала панически выворачиваться и отталкивать его. Дав ей немного передохнуть он продолжил экзекуцию и повторял её несколько раз, пока хорошенько не кончил ей прямо в горло, отчего Дина захлебнулась и долго откашливала и отплёвывала сперму.

Дальше мы менялись друг за другом. Дина не сопротивлялась, она послушно вставала в нужные позы, открывала рот, сосала, глотала, раздвигала ноги и ягодицы. Она терпела и не кричала когда её поставили раком и нетерпеливые руки подростка раздвигали её заднюю дырочку и с трудом пропихивали внутрь дрожащий от напряжения член. Она знала, что маме тоже сейчас не легко, и не хотела, чтобы та слышала как её насилуют. Через открывающуюся с каждым новым гостем дверь было видно, что ребята поставили бедную женщину на четвереньки и ритмично перетягивали её каждый на себя, поочередно насаживая на члены то ртом, то задним отверстием.

Измученных девушек оставили в покое уже заполночь, пообещав, что теперь у них начнется новая жизнь. Заодно запаслись изрядным количеством фото-видеоматериалов, запечатлев их вместе и по отдельности в самых унизительных и развратных позах.

Теперь, в классе мы были на особом положении. Мы переехали на задние ряды и отвлекались на уроки лишь изредка. Нас не ругали за опоздания, не замечали не выполненных домашних заданий и всегда ставили отличные оценки. Кроме того, мы обнаглели до такой степени, что позволяли себе приставания прямо в классе, незаметно для остальных лапали Юлю на уроке, когда она ходила между рядами, не говоря уже про "внеурочные" занятия.

Дине тоже не удалось избежать преследования в школе. Можно было затащить её на перемене в мужской туалет, раздеть и полапать в кабинке, дать в рот или просто облокотив на унитаз спустить трусики, задрать подол и трахнуть, если в туалете было не слишком людно. Не смотря на то, что она училась не в нашем классе, нам периодически удавалось затащить её к себе на урок. Тогда она обречённо садилась к кому-нибудь из нас на заднюю парту. Когда начинался урок её голова исчезала под партой. Мать вела урок, а губы её дочери скользили по моему члену. Мне нравилось когда она хлюпала, шмыгала носом и шумно дышала, но во время урока это приходилось делать тихо. Рукой я щупал ее намокшую пизденку отодвинув узкую полоску трусиков и задрав юбку. Когда её мать подходила слишком близко, я убирал руки из под парты и делал вид что пишу конспект, а Дина тем временем замирала как мышка, стараясь не дышать. Деваться ей всё-равно было некуда, так как затылок упирался в крышку парты. А шуметь и привлекать к себе внимание было не в её интересах. Я нарочно приподнимал бёдра и трахал ее в рот прямо на глазах матери. Юля всё понимала и видела в каком ужасном и унизительном положении находилась её дочь и старалась, без особого повода нас не беспокоить.

Дома

Мои родители были очень старомодны и предпочитали наёмных работников рабам. Одним из исключений была Кира. Она появилась в нашем доме, когда моя мать была беременна мной. Беременность шла с осложнениями, и доктора запретили родителям заниматься сексом. Тогда то мать и разрешила отцу завести себе рабыню, что бы он не начал её изменять на стороне. Кире было всего 18 когда она стала наложницей, а в последующем моей воспитательницей и почти членом семьи.

Спустя год после моего рождения у неё родилась дочь — Нита. Разумеется она тоже была рабыней, отец не планировал её удочерять, но в силу определенных странностей моей семьи, нас воспитывали вместе. Кира занималась в основном воспитанием детей, но иногда её приглашали в спальню, что бы она орально подготовила супружескую пару к совместному сексу. Она в тайне продолжала ревновать её к мужу и этими обязанностями хотела подчеркнуть для Киры её место.

Я любил Ниту как сестру и даже больше.

В 14 лет, когда она начала превращаться в девушку и получила свой первый электронный ошейник, который должны были носить все рабыни, наши отношения заметно изменились. Она стала осознавать своё место и положение, я тоже взглянул на неё по новому. Примерно в это же время отец отправил её на генопластику — процедуру замедляющую внешнее физиологическое развитие тела. Отец объяснил это своей привязанностью и отцовскими чувствами, он хотел что бы она всегда оставалась такой же как сейчас. Однако, я замечал, что она периодически выходила из его спальни или ванны, помятой и потрёпанной, и всегда избегала говорить об этом. Вообще-то такие генетические вмешательства делались только достаточно взрослым людям с их согласия, но для рабынь в особых случаях делались исключения.

Для своих 18 лет она выглядела достаточно юно. Рост 148 см, едва только оформившаяся маленькая грудь, стройная изящная фигурка с подтянутым животиком, гладким, не покрытым еще волосиками лобком. У нее были густые длинные волосы, которые доходили ей до попы. Когда они были распущены, она могла полностью прикрыть ими свою наготу даже будучи абсолютно голой. Однако чаще всего мать заплетала ей всевозможные косички причудливых форм, что бы она выглядела опрятно и прилежно, как полагается послушной девочке.

В детстве мы проводили очень много времени вместе, тогда я считал её своей двоюродной сестрой. Потом, я узнал что она рабыня и мы отстранились друг от друга. Когда же мы выросли и гормоны ударили в голову, я стал проявлять к ней новый интерес. В школе мои сверстницы быстро взрослели и обретали аппетитные формы. Они откровенно и сексуально одевались, в рамках допустимого школьного дресс-кода, но близких отношений с ними, не говоря уже про интимные, как то не складывалось. А вот Нита была под рукой. Её вторичные половые признаки развивались медленнее, чем у моих одноклассниц, но зато она не могла отказать мне в удовольствии полюбоваться ими. Переход из равноправного в подчиненное положение был для Ниты очевиден уже давно, но на практике, когда я запер дверь в своей комнате и велел ей раздеваться, она с трудом преодолевала стыд и смущение. Оставшись одних трусиках, она долго теребила резинку, не решаясь спустить их в низ. Облегающее бельё врезалось между её половых губ, проявляя очертания ее аккуратной писечки. В тот раз я помог ей, так как сам сгорал от любопытства. Присев перед ней на корточки, отстраняя её обмякшие руки, я медленно начал стягивать белые трусики из мягкого хлопка с кружевной тесёмкой по краю. Перед моими глазами постепенно появлялась заветная ложбинка и розовые лепестки ее киски. Оставив её в одном ошейнике, я приказал ей залезть на кровать и встать на четвереньки в широко расставленными ногами. Я укротил свою первую рабыню, хозяин внутри меня ликовал. Можно было как угодно и сколько угодно трогать и осматривать её, шлёпнуть по попке, ущипнуть за грудь. Он тоскливо и терпеливо ждала пока я не удовлетворю своё любопытство.

С тех пор, как у меня появилась личная послушная девушка, мы снова начали проводить много времени вместе. Мои родители не придавали этому особого значения, считая что мы с детства сохранили дружескую симпатию, а её мать, несколько раз застававшая утром дочь голой у меня в постели, была вынуждена молчать, так как у меня на неё тоже был компромат.

При каждом удобном случае я запускал руки ей в трусики, дома я не давал ей прохода, затаскивал в укромные уголки и лапал, заставлял раздеваться. Она пыталась избегать меня, но безуспешно. Её приходилось греть мне постель перед сном, ходить со мной мыться и даже сопровождать в туалет, если я просил. Единственный жирный минус был в том, что она оставалась девственницей. И лишить её этого недостатка было крайне непросто. Девственность рабынь очень ценилась, а в нашем случае еще были замешаны тесные семейные узы. Всё что мне оставалось — воспитать из неё хорошую соску.

Я начал подготовку к обучению с подбора методических материалов, благо в интернете было полно порнухи на эту тему. Когда я показал Ните несколько роликов с глубоким минетом, она испуганно затрясла головой:

— Я не буду этого делать!

— Посмотрим..

Дальше она уже лежала головой на подушке с примотанными к изголовью руками, я сидел на ней сверху и больно схватив её за волосы пытался вставить член в уворачивающийся и закрытый рот. Не смотря на все её попытки уклониться от своей участи, противостоять моему напору она не могла. Так постепенно я начал приучать её сосать. Сначала она брала в рот неохотно и неумело, но с каждым разом у неё получалось всё лучше и лучше. Теперь, когда я приходил из школы, она стучалась в мою комнату, усаживалась передо мной на колени, как по команде задирала маечку, показывая торчащие сисечки, открывала рот и высовывала язычок. Может она и не полюбила минет, но во всяком случае делала его теперь без колебаний и сопротивления.

Когда же я попытался проникнуть в ее попку она умоляла этого не делать, плакала и закрывалась руками. Видимо в силу своих физиологических особенностей ей было страшно, что дырочка слишком узкая.

Максимум, что она позволяла, это засунуть в неё пальчик, когда мы мылись. Я обожал использовать её тело как мочалку. Сначала я намыливал её хорошенько, а потом заставлять тереться об меня. Твердые бугорки сосков массировали мне спину, а ее маленькие ладошки натирали мою грудь и живот, спускались ниже и застенчиво обнимали и подрачивали ствол моего напрягшегося члена. Затем уже я сам стискивал в своих объятьях ее скользкое влажное тело. Намыленный пальчик легко проникал в запретную дырочку, а струя душа направленная на её набухшую мокрую писечку заставляли её извиваться и содрогаться от возбуждения. Она кусала губы, чтобы не закричать в голос и по долгу кончала уткнувшись в меня носиком.

Потом она стоя на коленях, голенькая, покрытая капельками воды с мокрыми волосами собранными в одну прядь на подобии косы, нежно облизывала язычком головку члена. Она уже пульсировала от возбуждения. Я смотрел на методично двигающуюся макушку, на её голую попку и поджатые под себя пяточками. Направлял ее голову рукой, начиная сильнее прижимать к себе, так, чтобы член проникал глубже в ротик. Она сделала губки трубочкой навстречу ему и её нежные губы постепенно раскрывались всё шире и шире, пропуская член внутрь. Что ни говори, сосать у нее получалось потрясающе. За время наших тренировок она научилась глотать член на всю глубину, так что вздёрнутый носик упирался мне в нижнюю часть живота. Проделывала она это очень нежно, убирая зубы и язык таким образом, что член ощущал только давление узкого горлышка и мягких губ. Руками она себе не помогала, держала их покорно сложенными за спиной, доверяясь мне полностью. Я придерживал её за затылок и не в силах сдержаться начал долбил её в широко раскрытый слюнявый рот. Лицо её раскраснелось и увлажнилось от выступивших слёз. Через ноздри тоже шли пузыри, так как избытку слюней было некуда деваться. Она тяжело сопела пытаясь дышать с членом во рту и отплёвывала сгустки белой слизи. Хлюпающие, чавкающие липкие звуки горлового минета невероятно возбуждали. И когда яйца начинали сокращаться, выбрасывая очередную порцию спермы в её горло, я был на седьмом небе от блаженства. Я вытащил член и часть семени выстрелила ей в лицо, попав в глаз и переносицу.

Гости

Я был уже достаточно взрослый, того, что бы сидеть со взрослыми когда приходили гости, в основном мужчины, коллеги отца по работе. Приходить в гости со своими рабынями считалось хорошим тоном, поэтому мне иногда перепадало полапать какую-нибудь сексуальную крошку в ошейнике. А если градус веселья повышался, то можно было под шумок украсть одну из девушек и затащить в свою комнату. Как вы понимаете, пожаловаться на плохое обращение ей было некому и это развязывало мне руки. Ремни, наручники, фалоимитаторы. Благодаря одному интернет-магазину я разжился небольшим арсеналом. Я не свирепствовал, но и лёгким времяпрепровождение девушек в моей комнате назвать было нельзя. Но не смотря на это, Нита не шла у меня из головы. Даже когда я насиловал свеженькую рабыню, я представлял, что сжимаю в объятьях её. Миниатюрную голенькую, связанную.

Кира обычно прислуживала на таких вечерах, и естественно была вынуждена отвечать взаимностью гостям на любые прихоти. Принесла бокал вина и тут же встала на колени ублажая молодого господина, которому захотелось минет. А в это время другой господин проверял влажность её голой киски, поскольку белья на ней уже давно не было, а коротенькая миниюбка была задрана на спину. Даже я мог, благодаря такой атмосфере, воспользоваться ей по своему усмотрению, но это было не ловко делать на глазах у родителей. Они всё-таки к ней хорошо относились и может быть не осудили бы меня, но расстроились. Кроме того я знал, что отец продолжает тайно поддерживать с ней связь, по своему любит её. Уверен, что мать подозревала об этом, и поэтому не разрешила продлить Кире молодость. Они были почти ровесницы, но Кира сейчас выглядела гораздо старше моей матери, на все свои биологические 37 лет.

Однажды разговор зашёл о старомодных пристрастиях нашей семьи и о том, что прилично было бы держать дома побольше молодых рабынь. Подвыпившие гости упрекнули отца и это сильно задело моё самолюбие. Я знал, что сейчас в своей комнате сидит Нита, которой отец запрещал выходить во время таких мероприятий, и представлял какой будет фурор, если сейчас её привести гостям. Возможно, если бы я тоже не был пьян, я бы так не поступил. Но что сделано, то сделано.

Незаметно отлучившись, я направился в комнаты прислуги. В голове у меня вертелась ещё одна мысль, которая видимо подсознательно и толкнула меня на этот шаг. Я знал, что Ниту сегодня точно лишат девственности, и что с этого момента она будет полностью моей. Опьянённый этой идеей, я открыл дверь в маленькую спальню. Нита никого не ждала и испуганно посмотрела на меня.

— Собирайся сестрёнка, тебя зовут наверх.

— А гости уже разошлись? — недоверчиво спросила она.

— Не бойся, тебя никто не обидит — я взял её под локоть и поднял с кровати — только переоденься во что-нибудь.

Я открыл шкаф с её одеждой и принялся рыться в вещах. Я не часто бывал в её комнате и был удивлён некоторым предметам одежды, которых раньше на ней никогда не видел. На отдельной полочке лежали аккуратно сложенные комплекты сексуального белья, костюмы из секс-шопа.

— Что это? — изумился я?

— Папа просит иногда меня так одеваться — заикаясь и краснея от стыда проговорила Нита — Он ничего такого не делает.. просто смотрит..

— Потом поговорим — мне не хотелось сейчас слушать её оправдания.

Я выбрал самый подходящий к случаю наряд. Костюм горничной. Или вернее сказать некоторые предметы из этого костюма: ободок, подвязки, маленькие стринги, манжеты на предплечья, кружевной воротник с оборками и босоножки на высоком каблуке. Вид у Ниты получился потрясающе развратный, я еле удержался что бы не завалить её на кровать. Прицепив длинную цепочку к её ошейнику, я повёл негодницу за собой. Я не мог ей простить, что она скрывала от меня свой чудесный гардероб. Нита чувствовала, что всё это плохо для неё кончится, ноги отказывались её слушаться она ковыляла за мной на своих огромных каблуках, а на пунцовом лице выкатились слёзы.

Когда я ввёл её в гостинную повисла гробовая тишина. Изумление на лицах гостей и шок на лицах родителей. Ну да ладно с этим мы потом разберёмся...